106 
ЛИТЕРАТУРА И РЕВОЛЮЦИЯ 
как они развертываются, как и подавляющее большинство груп 
пировок в нашем искусстве, в верхнем — довольно пока поверх 
ностном — плане и очень слабо связаны с рабочими массами. Но 
было бы нелепо закрывать на эти факты глаза и третировать 
футуризм, как шарлатанскую выдумку разлагающейся интелли 
генции. Если даже завтрашний день и обнаружит, что рессурсы 
футуризма на исходе,— а я это нс считаю исключенным,— то 
сегодня они во всяком случае больше рессурсов тех течений, за 
счет которых футуризм распространяется. 
Первоначальный русский футуризм был, как уже сказано, 
восстанием богемы, г.-е. левого полупаупернзованпого крыла 
интеллигенции против замкнутой кастовой буржуазно-интелли 
гентской эстетики. Через оболочку поэтического мятежа сказы 
валось давление более глубоких социальных сил, самим футуризмом 
совершенно не осмысливавшихся. Борьба против старого поэти 
ческого словаря и синтаксиса, при всех своих богемских экстра 
вагантностях, была прогрессивным восстанием против замкнутого 
словаря, искусственно отобранного, чтобы ничто лишнее не 
беспокоило, против смакующего жизнь через соломинку импрес 
сионизма, против изолгавшегося в небесной пустоте символизма, 
зинаидогипппуензма и всех прочих выжатых лимонов и обсосанных 
куриных лапок ннтеллигентски-лнбсралыю-мистического мирка. 
Если теперь окинуть оставленный позади период внимательным 
взглядом, то нельзя нс признать, что работа футуристов в об 
ласти слова была жизненной и прогрессивной. Нс преувеличивая 
размеров произведенной ими «революции» в языке, нельзя не 
признать, что футуризм вытолкнул из поэзии многие опусто 
шенные слова и выражения, вернул другим их полнокровие, а 
в некоторых случаях счастливо создал новые слова и обороты, 
вошедшие или входящие в поэтический словарь и способные 
обогатить живую речь. -)то относится не только к слову, изо 
лированно взятому, но и к месту егс^ж ряду других слов, т.-е. 
к синтаксису. 15 области еловосочетаЖя, как и в области слово 
образования, футуризм хватил, правда, куда дальше тех пределов, 
какие живой язык способен вместить. Но ведь то же случилось 
и с революцией: таков «грех» всякого живого движения. Ко 
нечно, у революции, у ее сознательного авангарда, самокритики 
побольше, чем у футуристского кружка, но зато и отпора извне