ЛИТЕРАТУРА И РЕВОЛЮЦИЯ
«к
Т
Г) 8
но никак нс менее циническими: «Вы устали, а я уже бросил
погоню... и нынче напрасно гнаться нам. Незачем! Нс ищите
мертвое место».
Мы уже рто один раз слышали и очень твердо помним. Моло
дые беллетристики и стихослагатели, захваченные в 1905 г.,
почти такими же словами поворачивались затем к революции
(«фефела»!). Снявши перед незнакомкой шляпу в 7-м году, они
всерьез вообразили, а что свели с ней все счеты. А она вернулась
во второй раз, и при том куда основательнее. Внезапных первых
«любовников» 5-го года она застала преждевременными стар
цами, духовно облысевшими. Зато она—совсем, по совести говоря,
о том не заботясь—вовлекла в свой круг (по самой его пери
ферии и даже почти но касательной) новую поросль старого
общества. Но и тут пришел свой 7-й год; в хронологии он
называется 21—22-м. Даже Ходасевич получил право сделать
но адресу революции «жест», потому что какая и;с это прекрас
ная незнакомка: торговка и только!
Правда, молодые готовы по разным поводам утверждать, ч то
они и не думают рвать с революцией, что они ею созданы, что
они вне революции немыслимы и не мыслят себя. Но все это
очень неопределенно и даже двусмысленно. Конечно, отделить
себя от революции они не могут, поскольку революция, хотя и
торгующая, есть факт и даже быт. Быть вне революции—значит
быть в эмиграции. Об эхом, конечно, речи нет. Но кроме эми
грации заграницей, есть и внутренняя. II путь к ней — отчу
жденность от революции. Кому незачем больше гнаться, тот
и есть кандидат в духовные эмигранты. А это означает неизбежно
и художественную смерть, ибо незачем же себя обманывать:
привлекательность, свежесть, значительность молодых—вся от
революции, к которой они прикоснулись. Если это отнять, на
свете станет несколькими Чириковыми больше и только.
Б. Пильняк.
Пильняк—реалист и превосходный наблюдатель со свежим
глазом и хорошим ухом. Люди и вещи нс кажутся ему старыми,
заношенными, все теми же, только приведенными революцией
во временный беспорядок. Он берет их в их свежести и непо-
