182
ЛИТЕРАТУРА II РЕВОЛЮЦИЯ
если не доросли мы еще до комедии, создали бы хоть обще
ственно-бытовое обозрение!
Конечно, конечно, конечно, в будущем театр может быть
выйдет из четырех стен, растворится в массовой жизни, которая
вся подчинится ритмам биомеханики и пр., и пр., и пр. Но это
все-таки «футуризм», т.-е. музыка отдаленного будущего, а ведь
между прошлым, которым питается театр, и отдаленным будущим
есть настоящее, в котором мы живем. Хорошо бы между пас
сеизмом и футуризмом дать на театральных подмостках место...
презентизму. Подадим, читатель, голос за это течение! От одной
хорошей советской комедии театр воспрянет на несколько лет,
а там, глядишь, появится и трагедия, недаром почитающаяся
высоким родом словесного искусства.
Может .ш, однако, наша безбожная эпоха создать монумен
тальное искусство? — спрашивают иные мистики, готовые при
нять и революцию—под условием, чтоб она обеспечила им
загробное существование. Самая монументальная форма словес
ного искусства — трагедия. Классическая древность трагедию
выводила из мифа. Без глубокой, проникающей и осмысли
вающей жизнь веры в рок нет античной трагедии. Монумен
тальное средневековое искусство опять-таки объединено хри
стианским мифом, осмысливавшим не только храмы и мистерии,
но и все жизненные отношения. Монументальное искусство
только и возможно было — в тс эпохи — при единстве религиоз
ного восприятия жизни и активного в ней участия. Если устра
нено религиозное верование — не смутные, мистические урчания
современной интеллигентской души, а подлинная религия, с богом,
небесным законодательством, церковной иерархией,— то жизнь
оголена, и нет места высшей коллизии: героя и рока, греха и
искупления. С этой стороны подбирается к искусству небезызвест
ный мистик Степун, в статье «О трагедии и современности».
Он исходит как бы из потребностей самого искусства, соблазняет
новым монументальным творчеством, показывает в перспективе
возрождение трагедии, и в заключение требует: во имя искус
ства— покорись н поклонись силам небесным. В построении
Стспуна есть вкрадчивая логика: автору на самом-то деле нужна