340
ЛИТЕРАТУРА И РЕВОЛЮЦИЯ
нс успокоится — на чем-нибудь очень маленьком... С теми или
другими ограничениями и со всеми необходимыми поправками на
национальную среду это относится и к судьбе «Симплнцпсснмуса».
Конечно, они прежде всего антпклерпкалы. /Дух Вольтера бли
зок им всем (что, впрочем, никогда нс даст необходимой гарантии
против рецидивов лютеранства пли католичества). У Гульбран-
сона, у Гейнс, у Вильке, у альковного Резничека, у романтика
Шульца вы найдете много безжалостных памфлетов в карандаше
и в красках против тонзуры, четок, пасторского сюртука и капота
пасторши. Шульц рисует на заглавном листе свирепого красного
мопса, от которого во все стороны разбегаются черные мыши
клерикализма, и подписывает: «Сим мы объявляем войну бавар
скому ландтагу».—Лучистый Христос глядит у того же Шульца
с облака на опоясавших цепью земной шар тучных, лоснящихся,
жадных попов и восклицает с недоуменной скорбью: «Неужели
вот эти—-мои ученики?!» Гейне и Гульбрапсои совершают частые
Экскурсии в те надзвёздные сферы, куда бросает от себя мисти
ческие проекции земной мир четок и тонзуры. Но тут их кистью
водит скорее добродушное неверие, чем активное отрицание.
Когда же сутаны, под видом борьбы за добрые нравы, поку
шаются на искусство, тогда глаза мопса наливаются кровыо,
зубы злобно оскаливаются и—горе врагу! Иллюстрируя благо
честивые постановления одной из конференций «союза нрав
ственности» в Магдебурге, Бруно Пауль нарядил в «Симплнцис-
симусе» стадо коров в купальные костюмы: — «отныне — нож пил
он—коровы получают панталоны, дабы нс причинять ущерба
нравственности магдебургских быков». Те же магдебургские...
моралисты у Гульбрансона отпиливают груди Венере Медицей-
екой и ее жест стыдливости дополняют насаженной ей на руку
меховой муфтой...
Что они отстаивают Венеру, что они нс допускают посяга
тельства на искусство, это понятно само собою: они — худож
ники. Но можно сказать, что этим эстетическим свободолюбием
исчерпывается их подлинное и несомненное сгес!о. Их радика
лизм—бесформенное туманное пятно, озаренное золотыми лучами
таланта—бесплотного политического ядра, без центра социальных
симпатий и антипатий. И тут их уязвимая пята. — Какое нам
од этого дело? — воскликнет возмущенно Имярек Тринадцатый,
