ЛИТЕРАТУР V И РЕВОЛЮЦИЯ
90
И то, что Блок написал «Двенадцать», и то, что он замолчал
после «Двенадцати», перестав слышать музыку, вполне вытекает
как из характера Блока, так и из той нс очень обычной «му
зыки», какую он уловил в 18-м году. Судорожный и патетический
разрыв со всем прошлым стал для поэта фатальным надрывом.
Поддержать Блока,— если отвлечься от происходивших в его
организме разрушительных процессов, — могло бы может быть
только непрерывно нарастающее развитие событий революции.,
могущественная спираль потрясений, охватывающая весь мир.
Но ход истории не приспособлен к психическим потребностям
пронзенного революцией романтика. Чтобы держаться на вре
менных отмелях, нужен был иной закал, иная вера в революцию,—
понимание ее закономерных ритмов, а не только, хаотической
музыки се прилива. У Блока ничего этого не было и быть не
могло. Руководителями революции выступали сплошь люди, ему
чуждые по психическому складу и даже по обиходу своему.
II оттого после «Двенадцати» он свернулся и замолчал. А те,
с кем он всегда духовно жил, мудрецы и поэты, — то самые,
что всегда оказываются «в нетях», — злобно и ненавистнически
отвернулись от него. «Пса паршивого» простить не могли. Блока
перестали подавать руку, как предателю, и лишь после смерти
«примирились» и стали доказывать, что в «Двенадцати» нет в сущ
ности ничего неожиданного, что это вовсе не от Октября, а от
старого Блока, что все элементы «Двенадцати» имеются в про
шлом, и пусть большевики не воображают, что Блок — их. II дей
ствительно, нетрудно привести из Блока разных периодов слова,
ритмы, созвучия, строфы, получившие свое развитие в «Двенад
цати». Но можно найти у Блока-индивндуалиста и совсем иные
ритмы и настроения; однако же сам-то Блок именно к 1918 г. на
шел в себе (конечно, уж не на мостовой, а в себе!) изломанную му
зыку «Двенадцати». Для этого понадобилась — мостовая Октября.
Другие с этой мостовой бежали за границу или переселились на
внутренние острова. Вот в чем суть, и вот чего Блоку не прощают!
Так — негодует все, что сыто,
Тоскует сытость важных чрев:
Ведь опрокинуто корыто,
Встревожен их прогнивший хлев!
(А. Блок, «Сытые»).
